Владимир Познер прокомментировал матч Россия – США. Сочи-2014
В ложе дворца "Большой", которую ФХР перед Олимпиадой выкупила специально для хоккейных ветеранов, можно встретить уйму интересных людей. Причем не только легендарных-многократных чемпионов из составов сборных СССР и России. Приглядишься, например, к соседу Вячеслава Старшинова – и узнаешь в нем знаменитого телеведущего Владимира Познера. Как можно не поинтересоваться мнением завсегдатая голубых экранов, если его болельщицкий стаж уже перевалил за шестьдесят лет?
– Какой вам показалась сборная России?
– Двойственные впечатления. Конечно, сейчас выглядит она куда лучше, чем в своем первом олимпийском матче против Словении. Это каждому ясно. С другой стороны, у меня есть ощущение, что команда еще не отлажена. Сыровата. Знаю, что нынче в большом спорте не любят разговоры "а вот когда-то, когда-то…". Но как промолчишь, если я помню нашу сборную отлаженной как швейцарские часы. Тогда хоккеисты могли играть с закрытыми глазами. Зная, где в следующую секунду окажется шайба. А теперь даже у американцев командные связи отработаны гораздо лучше, чем у России. Я могу ошибаться, заблуждаться – но собственного мнения все равно не скрою. Мы брали их не сыгранностью, а мастерством. Даже выиграть могли. Но за счет талантов отдельных хоккеистов, а не благодаря чувству локтя и мысли "зная, куда сейчас пойдет пас".
– Олимпийский хоккейный турнир длится десять дней. Реально ли за это время собрать те швейцарские часы, о которых вы говорите?
– Конечно же, нет. В этом и есть преимущество тоталитарной системы. Она может отменить все, сказать "да будет так" во имя одной конечной цели. И дает сборной готовиться в течение восьми месяцев, каждый день, с утра до вечера. Заставляя спортсменов пахать по 25 часов в сутки. Никаких жен, никаких детей, особо строгий режим. Сейчас у нас другая жизнь. И факт выступления почти всех наших звезд в НХЛ неизбежно создает проблемы подготовки команды.
– Тревожные вещи говорите, Владимир Владимирович.
– Так мы же переживаем за Россию всей душой. Значит, имеем право делиться этими переживаниями вслух. Вратарь Сережа Бобровский, например, мне очень нравится. Хороший парень, к нему нет ни слова упрека. А вот от защиты я пока не в большом восторге. Рыхлая она какая-то. Наконец, совсем не видно Овечкина! Читаю состав – он есть, а на льду не вижу (улыбается). Дацюк, несомненно, хорош – но настоящего мотора, Лидера с большой буквы у сборной все же нет.
Надеюсь, что все образуется. В конце концов, ничего страшного пока в Сочи не случилось. Победы в группе – не самоцель, а больше психологический успех. Лучше проигрывать американцам сейчас и брать реванш в плей-офф. Чем повторять Лейк-Плэсид, где Союз в предварительном раунде взял верх над Штатами 10:3, но отдал победу в решающей встрече.
Еще настоящим откровением для меня стали зрители.
– Почему?
– И американцы, и наши теперь ведут себя по отношению друг к другу совсем иначе, чем раньше. Могут сидеть рядом, делать совместные фото, аплодировать хоккеистам соперника. Если подначивают чужую торсиду – то культурно, по-доброму. Настоящий олимпийский дух. Мне он страшно нравится. В отличие от атмосферы на футболе, где вместо духа – мордобой, поножовщина и так далее.
– В один из последних перед стартом хоккейной Олимпиады дней вы успели поработать переводчиком у главного тренера сборной России. Расскажите поподробнее.
– Билялетдинов очень волновался. Увидев его, я даже удивился: как вообще согласился-то? Ведь это была запись для NBC, необязательное, непротокольное мероприятие. Зинэтула и сам говорит по-английски, но попросил помощи у меня. "Я могу не понять тонкости вопроса, заложенного в нем нюанса. А в итоге скажу не то, что хотел, – и это разлетится на весь мир". Таким был довод тренера.
– Как держался наставник олимпийской сборной в кадре?
– Достойно. И при этом умудрился не сказать ничего (улыбается). Первым делом ему показали Лейк-Плэсид, 20 последних секунд матча СССР – США. И спросили: "Ну как?". Билялетдинов отговорился изящно. Давно, мол, забыл, нечего мне о всяком напоминать. Мне ответ понравился. А дальше тренер начал хвалить своих мастеров. Осторожно упомянул об огромном давлении. И сказал ту мысль, которую я как-то уже озвучивал в эфире: "Если возьмем в Сочи эту медаль – остальные не имеют значения". "А если не возьмем – не имеют значения тем более", – добавил я (смеется).
