Национальный вопрос. Или забытый подарок большевиков
Скоро исполняется 90 лет с момента одного события, которое предопределило судьбу Украины на много десятилетий вперед. Речь идет о дискуссии по национальному вопросу между Троцким и Лениным с одной стороны и Сталиным — с другой.
«Чума на оба дома!» — отреагирует на эту новость украинский патриот да и просто здравомыслящий человек. И будет, в общем-то, прав. Не считая того обстоятельства, что, закончись та дискуссия по-иному, вполне возможно, что независимость в 1991 году пришлось бы отвоевывать с оружием в руках, и неизвестно еще, чем бы это еще кончилось.
Известно, что отношение большевиков к национальному вопросу в те времена, когда они еще собирались брать власть или только отстаивали ее, было весьма прогрессивным. Оно формулировалось как «право наций на самоопределение» и звучало весьма либерально. Позволю себе предположить, что это было одной из двух главных причин победы в Гражданской войне: ее основные боевые действия проходили на «национальных окраинах» РИ, где шовинистические лозунги основного противника, Добровольческой армии, вызывали не много сочувствия.
Однако же, в действительности принцип «права наций» столкнулся с другой марксистской догмой — по поводу невозможности построения социализма в крестьянской стране.
Напомню, что ортодоксальный марксизм предполагает социалистическую революцию только в промышленно развитой стране, на которую Россия мало чем походила. И тамошние большевики весь расчет делали, что русскую революцию воодушевленно поддержит пролетариат европейских стран — без этого ее шанс выжить минимален. Когда эти надежды не оправдались, решили подтянуть страны попроще — но и варшавский поход лопнул. Как бы там ни было, любой понимал, что без Украины социалистический эксперимент обречен. И «право наций» без излишнего шума принесли в жертву.
В конце 22 года война практически закончилась — бои шли только в Туркестане. Пришло время определяться с политическим устройством. Ответственный за вопрос нарком национальностей Сталин предложил включить все бывшие нацональные окраины РИ в РСФСР в качестве субъектов федерации. Иными словами, сохранить роль Москвы как метрополии, а, скажем, Калмыкии и Украине дать одинаковый статус. С ним не резко не согласились Ленин и Троцкий. Разные источники по-разному описывают эту ситуацию: одни утверждают, что именно ЛДТ, сцепившись со Сталиным, призвал на помощь ВИЛ. Другие полагают, что больной Ленин обратился ко второму по авторитету члену ЦК, чтобы тот отстоял его позицию.
В любом случае, против двоих тяжеловесов у Сталина шансов не было, и он инициировал подписание равноправного союза между Российской и Закавказской федерациями, Украиной и Белоруссией.
У этой дискуссии было, как минимум, два серьезных последствия.
Во-первых, большевики, будто почувствовав вину перед союзными республиками за отнятое право на самоопределение, дали старт беспрецедентному развитию там национальных культур и языков (в Украине этот процесс получил название «украинизации»). Продолжался этот процесс, правда, недолго: как только Сталин стал в Кремле единственным хозяином, он это изменил, как и все, что было ему «навязано» извне.
Второй аспект — союзный договор оставлял за Украиной, по крайней мере формально, право на безусловный выход. К сожалению, возможности реализовать свое право ей пришлось ждать почти 70 лет. Но кто знает, как бы все повернулось, если бы оно не было зафиксировано на бумаге. Заодно этот пример стоит запомнить звателям в Таможенный Союз «по сугубо экономическим причинам». Есть места, куда вход — рубль, выход — десять. И дай Бог, не вперед ногами.
