Французской кинозвезде 50-х и 60-х годов Брижит Бардо исполняется 80 лет
28 сентября французской кинозвезде и секс-символу 50-х и 60-х годов Брижит Бардо исполняется 80 лет.
Она первой - сначала на киноэкране, а затем под нескончаемый стрекот фотоаппаратов на пляже в Канне еще в 1952 году - появилась в бикини, сделав невиданный до тех пор по своей откровенности купальный костюм знаменем новой раскрепощенной послевоенной эпохи.
Beatles боготворили ее, и после успеха A Hard Day's Night мечтали свой второй фильм сделать вместе с нею. Боб Дилан признавался, что именно ей была посвящена самая первая, написанная в подростковом 15-летнем возрасте, его песня. Убранные сзади в пучок длинные волосы героини одного из ее фильмов "Бабетта идет на войну" породили новую популярную прическу, так и названную – "бабетта". Производившийся в Чехословакии в 60-70-е годы дизельный локомотив получил прозвище "Бардотка" – два выпуклых бампера на его носу своими формами явственно напоминали женскую грудь, ЕЕ грудь. И, наконец, она была моделью для скульптурного изображения Марианны, национального символа Франции.
Фильмы с ее участием – а их было немало, с полсотни – почти забыты. Напрягая память, можно вспомнить ту же "Бабетту " или "Три шага в бреду" или… ну да, конечно, "И Бог создал женщину". Эта картина стала в 1956 году режиссерским дебютом ее тогдашнего мужа Роже Вадима. Брижит Бардо к тому времени уже пять лет работала в кино, сыграла с десяток ролей, но именно этот фильм – в особенности ее танец обнаженной на столе – стал для нее трамплином к всемирной славе. А сам фильм, получивший колоссальную популярность в неведавшей до тех пор такой откровенности пуританской Америке, считается теперь предвестником сексуальной революции1960-х.
Роже Вадим был одним из режиссеров так называемой "новой волны" – течения во французском кино рубежа 50-60-х, которое вслед за итальянским неореализмом пыталось уйти от традиционной картонности и искусственности довоенного кино, приблизиться к новой правде. Режиссеры "новой волны" ухватились за Бардо – ее снимали и Луи Маль, и Жан-Люк Годар. Она даже пробовалась в одной из авангардных картин Энди Уорхола.
В отличие от спрятавшихся от людского глаза в затворничестве своих предшественниц, кинозвезд довоенной поры Греты Гарбо или Марлен Дитрих, она не исчезла из жизни. На протяжении последних сорока лет она продолжает быть неиссякаемым источником светской хроники и скандалов – правда, не столько любовно-матримониальных, как это свойственно звездам, сколько связанным с политическим и экологическим активизмом.
Защита животных стала для нее страстью, граничащей с одержимостью. Иногда, впрочем, кажется, что границу эту она давно уже перешла. Вместе с границей разума. Ну чего стоят, скажем, такие прогремевшие на весь мир скандальные ее действия как кастрация соседского осла, которого бывшая актриса, а теперь яростная защитница прав животных, заподозрила в сексуальных домогательствах к ее собственной лошади? Или открытое письмо председателю КНР Цзян Цзэминю, в котором она обвиняла китайцев в "издевательствах над медведями и убийстве последних в мире тигров и носорогов для создания афродизиаков"? Или объявленное намерение попросить российское гражданство, если в Лионском зоопарке усыпят двух больных туберкулезом слонов?
Защитой животных гражданская позиция Брижит Бардо не ограничивается. С не меньшей страстностью и с не меньшей убежденностью высказывается она и на политические темы. Но если обычно защитники природы, животных, приверженцы зеленого движения стоят на левых политических позициях, то Бардо и здесь – воплощенный парадокс. Ее симпатии – на стороне ультраправых.
Ее муж Бернар д'Ормаль – бывший советник Национального фронта Франции, партии и сейчас под руководством Марин Ле Пен, стоящей на радикально правых позициях. Тогда же, когда ее возглавлял отец нынешнего лидера Жан-Мари Ле Пен, она считалась откровенно неонацистской. Нисколько не стесняясь в выражениях, Брижит Бардо выплескивает свою желчь и в адрес мусульман ("я сыта по горло жизнью под гнетом этих людей, которые уничтожают нас, уничтожают нашу страну и навязывают нам свои нравы"), и в адрес гомосексуалистов ("как ярмарочные уроды, они вертят задом и голосами кастратов вопят о притеснениях со стороны ужасных гетеросексуалов"), и в адрес современного искусства ("дерьмо"), и в адрес современных французских политиков ("флюгера"). Сама же в собственных глазах она выглядит не иначе, как герои прежних поколений, "отдававшие жизнь за борьбу с захватчиками".
