Почему американцы «топят» российские подводные лодки
По нашей неофициальной статистике, за время «холодной войны» и противостояния СССР и США в океане, было около 25 случаев столкновений подводных лодок СССР, России с подводными лодками иностранных государств (в основном – США). При этом, мы считаем, что 12 случаев столкновений произошло вблизи наших территориальных вод. Из 12 случаев, 9 столкновений произошло на Северном флоте, 3 – на Тихоокеанском флоте. По той же неофициальной статистике, в результате таких столкновений 3 АПЛ СССР и России были утоплены (К-129, К-219, К-141 «Курск»). По официальной статистике, которая подтверждается фактическими доказательствами, за все время «холодной войны» и постсоветский период, было всего 3 столкновения наших подводных лодок с американскими. (К-108 (ТОФ) в 1970 году столкнулась с американской ПЛА «Тотог», К-276 (СФ) в 1992 году столкнулась с ПЛА США «Батон Руж», К-407 (СФ) в 1993 году столкнулась с ПЛА США «Грейлинг»). Все остальные, по нашей версии, столкновения АПЛ с иностранными ПЛА не подтверждаются фактами. Зачастую такие сведения берутся из зарубежных СМИ, которые везде ищут сенсацию. Пример: в 1968 году в океане погибла ПЛА ВМС США «Скорпион». Правительственная комиссия США точных причин гибели ПЛА не установила. Некоторые американские газеты тут же опубликовали сенсационные сведения, что «Скорпион» была утоплена советской подводной лодкой, якобы в отместку за гибель К-129. Якобы, советскую К-129 в марте 1968 года потопила ПЛА США «Суордфиш». Наши специалисты и журналисты тут же поддержали версию американских журналистов, что К-129 утопила американская подводная лодка. И выстроили «железную» логику доказательств того, что это так и было.
Почему американцы нашли место гибели К-129, а мы его не нашли? Наша версия: потому что они точно знали координаты столкновения ПЛА «Суордфиш» с К-129. То, что у американцев была развернута глобальная система гидроакустического наблюдения в Тихом океане СОСУС, которая позволяла с высокой точностью определять местоположение различных подводных объектов, нами в расчет не принималось.
Почему при подъеме К-129 американцами в 1974 году, она разломилась практически пополам и кормовая часть не была поднята? Наша версия: потому, что в результате столкновения с ПЛА «Суордфиш», К-129 получила пробоину в средней части корпуса и от этого, при подъеме корпус ПЛ разломился. То, что в процессе падения на глубину более 4000 метров, ПЛ К-129 со скоростью курьерского поезда врезалась в грунт и от этого могла получить повреждения корпуса, нами в расчет не принималось.
Почему ПЛА «Суордфиш» зашла в японский порт с повреждениями корпуса? Наша версия: Потому что она столкнулась с К-129. То, что К-129 затонула в районе Гавайских островов и ПЛА «Суордфиш», если бы она столкнулась с ней, ближе было бы идти на ремонт в главную военно-морскую базу США на Гавайях, а не в Японию, нами в расчет не принималось.
Вот из таких рассуждений наших больших и малых военачальников ВМФ и некоторых граждан, мы до сих пор считаем, что К-129 утопили американцы, а мы в ответ утопили «Скорпион». Никаких доказательств причастности к гибели К-129 американской ПЛА у нас нет.
При расследовании катастрофы РПКСН К-219 в 1986 году опять родились слухи и версии о том, что к этой катастрофе причастна ПЛА ВМС США «Аугуста». Эти слухи распространяли иностранные СМИ, командование Северного флота и экипаж РПКСН К-219, а руководство ВМФ их поддерживало. Из какой логики их рассуждений родилась эта версия?
Американцы не поднимали большого шума, несмотря на то, что К-219 затонула рядом с их побережьем, и это случилось накануне переговоров президентов США и СССР. Значит, США не хотели афишировать причастность своей ПЛА к этой катастрофе.
На корпусе К-219 имелся серебристый след от какого-то внешнего воздействия. Значит, это был след от киля ПЛА «Аугуста», которая разрушила ракетную шахту № 6. В результате ракету раздавило забортным давлением, произошел взрыв топлива и окислителя. То, что еще на этапе подготовки к походу, и потом, на протяжении всего плавания, в ракетную шахту № 6 из-за неисправности шахтного оборудования, несанкционированно поступала забортная вода, а личный состав скрывал этот факт, во внимание не принималось. Да и то, что «Аугуста» «филигранно» разрушила именно неисправную ракетную шахту № 6, а соседние шахты остались целыми, никого на Северном флоте и в Главном штабе ВМФ не удивило.
При буксировке РПКСН К-219 рвались буксирные троса, а это значит, что «Аугуста» специально проходила на перископной глубине между аварийной подводной лодкой и буксировщиком, и рубкой обрывала буксирный трос. То, что ни один грамотный командир подводной лодки, любого государства, не стал бы этого делать из-за опасности повреждения буксирным тросом корпуса своей подводной лодки и ее забортных устройств, нашими «специалистами» в расчет не принималось. Тот факт, что такие действия в море, в мирное время, являются нарушением суверенных прав СССР, и ни один командир боевого корабля, любого государства, не будет так поступать, наших высокопоставленных руководителей не смущал.
И сегодня эта бредовая версия о причастности к потоплению К-219 американской ПЛА «Аугуста» продолжает «гулять» на просторах книжных, журнальных, газетных и телевизионных информационных полей и в головах «лучших специалистов подводного дела».
В 2000 году произошла катастрофа АПЛ К-141 «Курск». Несмотря на то, что правительственная комиссия не нашла доказательства причастности к гибели «Курска» иностранных подводных лодок, большинство наших граждан верят заявлениям отдельных должностных лиц Северного флота, Главного штаба ВМФ, ветеранов – подводников о том, что К-141 «Курск» погибла из-за столкновения (была торпедирована) с ПЛА ВМС США «Мемфис».
Какова логика таких суждений?
1. В районе проведения учений кораблями Северного флота находилось 3 АПЛ иностранных государств (2 ПЛА США и 1-Великобритании). То, что эти ПЛА не были обнаружены силами Северного флота, так как они находились за пределами района, закрытого для плавания других судов, ни у кого не вызывает удивления.
2. АПЛ «Мемфис» пришла в норвежский порт с повреждениями корпуса, а американцы отказали нашим специалистам в осмотре корпусов АПЛ «Мемфис» и «Толедо». Имеется снимок разведывательного спутника, на котором явно видны повреждения ПЛА «Мемфис». То, что этот снимок американской ПЛА с поврежденным корпусом, является многолетней давностью и относится совсем к другой ПЛА США, наших толкователей версии столкновения не убедил в ошибочности такого суждения.
3. На правом борту в легком корпусе АПЛ К-141 «Курск», в районе 2 отсека, имеется круглая дыра. Значит это след от американской торпеды Мк-48 с наконечником из обедненного урана, которая пробила прочный корпус и взорвалась во 2 отсеке, поразив личный состав главного командного пункта «Курска». О том, что торпед с «наконечниками» никогда, ни в одном государстве, не было и не будет, наши «прорицатели» не догадываются. То, что прочный корпус АПЛ против этой дыры не поврежден, тоже никого не смущает. Того, что торпеды, при соприкосновении с объектом атаки, сразу же взрываются, а не пробивают дыры, многим нашим «специалистам подводного дела» не понять. Того, что в мирное время, в истории подводного флота всех государств мира, не было ни одного случая атак со стороны подводных лодок как надводных, так и подводных целей, наши «новоявленные Жюль Верны» не знают.
4. Американцы однозначно причастны к гибели АПЛ «Курск», потому что после ее гибели президент РФ и президент США долго разговаривали потелефону, а в Москву сразу же прилетел на переговоры директор ЦРУ и России списали огромный финансовый долг. По логике наших военных и гражданских лиц, руководители государств не должны долго разговаривать по телефону, а директор ЦРУ не может обсуждать имеющиеся проблемы взаимоотношений России и США в Москве. Кроме того, МВФ и МБРР не могут осуществлять межгосударственные регулирования валютно-кредитных отношений. А если они это делают, то только с каким-то умыслом (в данном случае, чтобы Россия не поднимала шум о причастности американской ПЛА к потоплению «Курска»).
5. При подъеме АПЛ «Курск» на поверхность были отрезаны и оставлены на грунте остатки 1 отсека. Значит, по логике многих наших «лучших специалистов подводной службы», российское руководство спасательными работами сделало это умышленно, чтобы скрыть улики торпедирования (столкновения) американской ПЛА нашей АПЛ. Обоснованию спасателей того, что при подъеме АПЛ на поверхность, разрушенный 1 отсек мог отвалиться и нарушить центровку распределения нагрузки на тросовую оснастку подъемных механизмов, никто не верил. Многие на 148 % были убеждены - раз пилят 1 отсек, значит, хотят скрыть причины катастрофы.
На сегодняшний день российские специалисты не располагают ни одной фактической уликой, которая подтверждала бы факт столкновения или торпедирования АПЛ «Курск» американской ПЛА. Тем не менее, более 12 лет наши и иностранные СМИ публикуют «сенсационные разоблачения и интервью», снимают «кинофильмы ужасов», ставят спектакли о торпедировании американцами АПЛ «Курск». Последние публикации журналиста Г. Назарова в газете «Русский Вестник» за август и декабрь 2012 года в форме интервью со «смелыми и бесстрашными офицерами ВМФ», как бы «подвели итоги» этой безобразной, долголетней лжи. Кто они – эти «смелые офицеры», которые раскрыли журналисту «тайну гибели АПЛ «Курск»? Это капитаны 1 ранга запаса А.П. Илюшкин, бывший командир подводной лодки, и В.И.Акименко, заместитель начальника цикла минно-торпедного вооружения Учебного центра ВМФ, член правительственной комиссии по расследованию катастрофы АПЛ К-141 «Курск». Вот часть ответов В.И. Акименко на вопросы журналиста «Русского Вестника»:
«По АПЛ «Курск» написано много книг, статей, в которых авторы пытаются со своей позиции показать правду-матку. Как правило, эти авторы некомпетентны, не знают сути проблемы, ни техники… Пользуются слухами, чужими мыслями, услышанными за столом или в кулуарах», …«…давать интервью по поводу истории с «Курском» могут только те, кто занимался расследованием причины катастрофы, имеют правдивую информацию из достоверных источников, данных фото- и видеосъемок, является специалистом–минером, занимавшимся эксплуатацией подобного типа торпед. В своих ответах я акцентирую Ваше внимание на том, ЧТО Я ХОРОШО ЗНАЮ», … « На момент расследования причин катастрофы «Курска» я занимал должность заместителя начальника цикла минно-торпедного вооружения учебного центра ВМФ им. Л.Г. Осипенко (г. Обнинск). Ранее служил 7,5 лет на АПЛ того же проекта, что и «Курск» флагманским минером, испытывал торпеды (о которых идет речь) и работал с аппаратурой «Садко» (аппаратура контроля за разложением перекиси водорода в баках торпеды). От Управления противолодочного вооружения ВМФ меня назначили в комиссию по расследованию причин гибели «Курска», так как там не было специалистов-подводников данного проекта».
«Перекись водорода при смешении с керосином не взрывоопасна - химия 9 класса советской школы», «В переборку 2-го отсека задняя крышка варится не могла, так как переборки первых четырех отсеков были полностью разрушены…»… «Утверждение Устинова, что газы, образовавшиеся при взрыве, оторвали заднюю крышку торпедного аппарата, просто абсурдно»,… «Задняя крышка торпедного аппарата № 4(где находилась учебная торпеда) сорвана усилием 395 кгс/см², которое не мог создать взрыв резервуара окислителя торпеды», «…испытания на базе ВМФ Большая Ижера показали, при каких условиях может взорваться резервуар с перекисью водорода. Нам пришлось подложить под него более 50 кг тротила, прежде чем он взорвался».
«В отличии от Устинова, мое мнение абсолютно другое. Предположительно – случайное торпедирование «Курска» американской подводной лодкой «Мэмфис», следившей за нашей лодкой. В главном командном пункте американской пл установлен прибор, который при сближении на дистанцию менее 20 кабельтов (это примерно 3,7 км) берет на себя управление применением торпедного оружия, если БИУС (боевая имформационная управляющая система) и торпедный комплекс работают в боевом режиме. Видимо, оператор БИУС, вахтенный офицер или командир «Мэмфиса» забыли его отключить при потере контакта с АПЛ «Курск» после всплытия ее на перископную глубину. Это предположение было выработано совместно с представителями цикла Радиотехнической службы Учебного центра им. Л.Г.Осипенко….По анализу кусков корпуса лодки и торпед, стеллажей после подъема «Курска», первая американская торпеда МК-48 предположительно вошла в левый буль, взрывом его выбросило во 2-й отсек, соответственно, разрушило корпус торпедного аппарата № 4 в нижней части, в котором находилась учебная торпеда. Вот откуда остатки группового гидравлического торпедного аппарата и части торпеды в точке нахождения «Курска» на перископной глубине. …Вторая торпеда предположительно пробила корпус лодки в районе 12-го шпангоута, между вторым и шестым торпедными аппаратами, вырвала кусок корпуса размером 2,2 м х 3,0, массой около 6 тонн и выбросила его на левый борт 2-го отсека пл. При этом сдетонировали торпеды, находившиеся на стеллажах левого борта, что показали результаты осмотра 2-го отсека»… «Пробоина в правом борту в районе 2-го отсека – это технологическое отверстие, сделанное водолазами при первом осмотре «Курска».
Вначале, хотелось бы сообщить этому «хорошо все знающему специалисту», что на подводных лодках любых проектов нет должности флагманского минера. На всех типах подводных лодок имеется должность командира минно-торпедной боевой части. Должность флагманского минера имеется только в штабах дивизий, бригад, дивизионов кораблей. А теперь возникают вопросы к господину В. Акименко : «Где он служил 7,5 лет? На какой АПЛ типа «Курск» (949А проекта) он испытывал торпеды 65-76А и аппаратуру «Садко» в должности флагманского минера? Почему не знает, какого типа торпедные аппараты на АПЛ, где он прослужил 7,5 лет, заявляя, что там торпедные аппараты гидравлического типа, хотя фактически они - пневмогидравлические? А это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Какое же Управление назначило его в «комиссию по расследованию причин гибели «Курска»? В ВМФ нет «Управления противолодочного вооружения», есть УПРАВЛЕНИЕ ПОДВОДНОГО ВООРУЖЕНИЯ. Я допускаю, что офицер не минно-торпедной специальности не знает правильного названия всех управлений ВМФ. Но офицер в ранге капитана 1 ранга, который имеет минное образование и всю свою службу занимается минно-торпедным делом, не знает правильного названия своего ГЛАВНОГО управления, не знает правильного названия своей должности на атомной подводной лодке, не знает своей материальной части, это из разряда «Нарочно не придумаешь!» Волосы дыбом встают, когда думаешь, что господина Акименко назначили в правительственную комиссию, как лучшего специалиста-минера! Тогда, что же представляют другие специалисты-минеры, не лучшие?
Этот «специалист торпедного оружия» утверждает, что смесь перекиси водорода и керосина не взрывоопасна. Тогда как понимать требования заводских инструкций, которые категорически запрещают при работах с высококонцентрированной перекисью водорода пользоваться не обезжиренными инструментами и воздушными шлангами? Как понимать утверждение учебника для высшей школы «Общая и неорганическая химия», о том, что плохо очищенная высококонцентрированная перекись водорода взрывоопасная? Как понимать утверждение заводской инструкции по эксплуатации перекисных торпед о том, что при попадании в высококонцентрированную перекись водорода органических масел, грязи, металлических и других предметов может произойти взрыв перекиси водорода?
Перекись водорода при смешении с керосином начинает бурно разлагаться с выделением большого количества тепла. При разложении 1 кг перекиси водорода выделяется 197,5 килоджоулей тепла. Если такая реакция проходит в замкнутом объеме с большим количеством перекиси водорода, происходит мгновенное разложение огромной массы перекиси и мгновенное выделение большого количества тепловой (химической) энергии. Происходит взрыв, который рождает ударную волну.
Соединение перекиси водорода с керосином в практической торпеде 65-76 ПВ на АПЛ «Курск» вызвало взрыв этих веществ и разрушение торпеды. Взрыв этих веществ «родил» ударную волну. Ударная волна, а не газы, разрушила заднюю и переднюю крышки торпедного аппарата № 4, а также торпедный аппарат в межбортном пространстве и элементы легкого корпуса в носу. Ударная волна распространяется от эпицентра взрыва равномерно во все стороны. Эпицентр взрыва был в середине торпедного аппарата № 4. При взрыве перекиси водорода давление во фронте ударной волны было порядка 5- 8 кг/см². Площадь задней крышки около 350 000 см² . Таким образом, на заднюю крышку, с большой скоростью воздействовал импульс огромного давления . От такой нагрузки крышка оторвалась вместе с кремальерным замком и «вварилась» в носовую переборку 2 –го отсека. Но господину Акименко этого не понять, так как он не понимает даже того, что в момент 1 – го взрыва все переборки 2,3,4 отсеков были целыми, а не разрушенными. Переборки этих отсеков разрушились после второго, более мощного взрыва. При выявлении причин взрыва перекиси водорода, господин Акименко и другие такие же члены комиссии, тротилом взрывали резервуар перекиси. Конечно, он не взрывался, так как не было мгновенной реакции разложения перекиси и выделения большого количества химической энергии. Если бы эти господа взрывали конструкцию из перекиси водорода, авиационного керосина, баллона воздуха высокого давления 200 кг/см², помещенную в тесный замкнутый объем (как в настоящей торпеде), или настоящую торпеду, они бы узнали, как взрывается перекись водорода. Из чего состоит взрывчатое вещество гексоген? Из компонентов аммиачной селитры и алюминиевой пудры. Если взрывать отдельно аммиачную селитру и алюминиевую пудру – никакого взрыва не будет. Но если эти вещества соединить вместе и взорвать, получим взрыв огромной силы. Но В.Акименко, «крупному специалисту по перекисным торпедам АПЛ 949А проекта» этого не понять.
В какой «левый буль вошла американская торпеда»? Слово «буль» произошло от английского «bulges» - выпуклость, выпячивающийся. В ВМФ СССР довоенного периода это слово имело два смысла: для надводных кораблей слово «були» означало специальные выпуклости в подводной части корпуса корабля. Выпуклости имели внутренние полости. При попадании торпеды или мины в корпус корабля, в первую очередь разрушались эти выпуклые конструкции, тем самым, предохраняя от разрушения сам корпус корабля. Это своего рода была конструктивная защита корабля от торпедного и минного оружия. Для подводных лодок слово «були» имело смысл и значение, как легкий корпус подводной лодки полуторакорпусной конструкции. Т.е., у таких подводных лодок не было сплошного легкого корпуса, а был легкий корпус только в средней части подводной лодки. В этом легком корпусе размещались балластные и топливные цистерны. Посмотрите на знак «Командир подводной лодки». В середине знака подводной лодки имеются выпуклости. Это и есть були, т.е. часть легкого корпуса. Но это все было на надводных кораблях и подводных лодках довоенной постройки. На современных надводных кораблях и подводных лодках таких приспособлений и выпуклостей нет. [...]
Ни на одной атомной подводной лодке США нет прибора автоматического применения торпедного и иного оружия. На всех боевых кораблях, в том числе и атомных подводных лодках США, предусматривается автоматическая предстартовая подготовка оружия к применению. Но команду на начало предстартовой подготовки и на применение любого оружия всегда дает командир корабля (в военное время такую команду может дать вахтенный офицер). Никакого компьютерного робота, который бы сам давал команду на применение оружия, на боевых кораблях США не было, нет и, уверен, не будет.
А теперь я попытаюсь перевести этот бред «смелого офицера ВМФ» на общедоступный человеческий язык. Итак, мой перевод слов господина Акименко: «Американская АПЛ «Мэмфис» следила за АПЛ «Курск». При слежении боевая информационная управляющая система (БИУС) и торпедо-ракетный комплекс работали в боевом режиме, так как американский командир подводной лодки считал, что может быть атакован российской подводной лодкой. В результате плохого несения вахты американскими подводниками, «Мэмфис» сблизилась с «Курском» на недопустимую дистанцию менее 20 кабельтов. В этот момент АПЛ «Курск» всплыла на перископную глубину и американцы потеряли с ней гидроакустический контакт. В результате растерянности или забывчивости американских подводников, на главном командном пункте забыли отключить боевую систему автоматической атаки. Система включилась и выпустила две торпеды Мк-48 без ведома командира подводной лодки.
Американцы в момент стрельбы не имели гидроакустического контакта с АПЛ «Курск» и не знали, где она находится. БИУС все равно дала команду на пуск торпед и торпеды нашли нашу подводную лодку . Первая американская торпеда МК-48 предположительно вошла в левую балластную цистерну, взрывом балластную цистерну выбросило во 2-й отсек. Корпус торпедного аппарата № 4, который находится в межбортном пространстве в самом верху прочного корпуса, рядом с которым находятся еще два корпуса торпедных аппаратов № 2 и № 6, разрушился только в нижней части. Корпуса торпедных аппаратов № 2 и № 6 при этом не пострадали. Вторая торпеда, как снаряд с кумулятивным зарядом, пробила корпус АПЛ в районе 12 шпангоута, отодрала стальной лист прочного корпуса размером 2,2 х 3,0 м и забросила его во 2-й отсек на левый борт. Точность стрельбы была поразительной, обе торпеды попали почти в одно и тоже место АПЛ «Курск», как при стрельбе из оптической винтовки. Это произошло потому, что на американских торпедных аппаратах стоят совершенно секретные разработки «оптико-волоконно-гравитационных прицелов».
Вот такой смысл имеют высказывания господина Акименко. Любой человек, мало-мальски понимающий что-то в морской службе, скажет, что это бред больного человека. Но ведь это говорит специалист минного и торпедного дела, капитан 1 ранга, преподаватель цикла Учебного центра ВМФ, член правительственной комиссии по расследованию причин гибели АПЛ «Курск». Это говорит человек, который «все хорошо знает». Самое поразительное то, что этой бредятине верят.
Вот высказывания по этой проблеме А.П.Илюшкина, еще одного «смелого офицера».
«Выпущенная по «Курску» торпеда прошила легкий и прочный корпус лодки и взорвалась внутри 2-го отсека. Это неоспоримый факт. Но этот взрыв не мог разрушить другие отсеки лодки. Они были разрушены вторым взрывом – после взрыва всего боекомплекта торпед, который находился на «Курске». Это второй неоспоримый факт. Отсюда вытекает и третий факт - по «Курску» было выпущено две торпеды»
Первый неоспоримый факт, это то, что за кормой, находящейся на дне АПЛ «Курск», на расстоянии 80 – 150 метров, лежали фрагменты носовой части легкого корпуса АПЛ, гидроакустической антенны, торпедного аппарата № 4, практической торпеды 65-76 ПВ. Как, по мнению Илюшкина, они туда попали, если первая американская торпеда взорвалась во 2-м отсеке? Или эти фрагменты за корму утонувшей АПЛ перенесли американцы, которые атаковали «Курск»? Или может все эти взрывы американских торпед плод несусветной фантазии господина Илюшкина? Торпеды никогда не «прошивают» прочный и легкий корпуса АПЛ. Торпеды, как наши, так и американские, имеют неконтактные и контактные взрыватели. Эти взрыватели подорвут боезапас торпеды, если она пройдет рядом с АПЛ на расстоянии 5-8 метров или только соприкоснется с корпусом АПЛ. Сама торпеда не может пробить прочный корпус современных АПЛ. Его может пробить только взрыв взрывчатого вещества. Второй неоспоримый факт, это то, что никто из правительственной комиссии и следственной группы не обнаружил разрушений прочного корпуса в районе 2 отсека, ни от «прошивания» торпедой, ни от взрыва торпеды. А третий неоспоримый факт, это то, что все рассуждения господина Илюшкина о торпедировании АПЛ «Курск», не больше не меньше, как элементарное его невежество в вопросах морской службы. Самое печальное в этом то, что многие наши граждане верят высказываниям этого «безграмотного фантаста». [...]
Жаль, не доживу я до того времени, когда лет так через 50, вспомнят эту трагедию наши потомки. Что они будут говорить об этом? Наверняка, в архивах найдут сегодняшние бредовые высказывания и предположения об этой катастрофе. Конечно, факт торпедирования нашей АПЛ американской ПЛА, намного привлекательней факта гибели нашей АПЛ по причине низкой надежности боевой техники и недостаточной морской выучки экипажа. Факт торпедирования (столкновения) нашей АПЛ американцами намного жертвенней и героичный, чем факт утопления своей АПЛ из-за ошибок экипажа. Поэтому, я в этом уверен, и через 50, и через 100 лет наши потомки будут говорить об утоплении АПЛ К-141 «Курск» американцами. Все эти мифы на протяжении долгих лет истории, будут обрастать все «новыми и новыми подробностями», которые будут высказывать «специалисты», подобные сегодняшним Илюшкиным и Акименковым. Только от всех этих домыслов не улучшится ни боевая выучка наших экипажей атомных подводных лодок, ни конструкторские разработки боевого оружия и техники, ни надежность наших боевых кораблей. Эти мифы будут успокоительным средством для наших будущих военных моряков, для конструкторов морского оружия и техники, для судостроителей и судоремонтников, для руководителей военного ведомства России. Наше оружие и техника надежная, корабли современные и лучшие в мире. Наши военные моряки – лучшие морские специалисты. Приблизительно так будут рассуждать наши потомки после очередной катастрофы российского боевого корабля. Они так же будут искать причастность иностранцев к этой очередной трагедии. Ведь они будут уверены в том, что и раньше «сумасбродные янки» в мирное время, в наглую, топили наши корабли.
Из 25 случаев, якобы столкновений наших подводных лодок с иностранными подводными лодками, 22 случая – это неизвестные иностранные подводные лодки (не установленные). Никаких доказательств этих столкновений у нас нет. Почему больше всех таких «столкновений» произошло на Северном флоте? Потому что Северный флот действует в Арктическом бассейне, где круглогодично в море присутствуют ледовые поля, происходит вынос айсбергов и ледяных торосов в открытые моря. Точно отследить их местоположение трудно. Да и нанести на карту обстановки точное местоположение дрейфующего льда и айсберга проблематично. Поэтому всегда, перед выходом в море, командира корабля инструктировали приблизительно так: «При плавании в море соблюдать осторожность, возможна встреча с айсбергами и ледовыми полями», Поэтому, когда в море подводная лодка сталкивалась со льдом или рыбацкими тралами и получала повреждения корпуса, надо было как-то выкручиваться из этой неприятной ситуации. Столкновение с льдом, айсбергом или рыбацким тралом - это навигационное происшествие, за которое отвечает штурман и командир корабля. Вот тут-то и приходит спасительная мысль о столкновении с неопознанной иностранной подводной лодкой. Такое столкновение не влекло за собой карательных мер в отношении командира и штурмана. Все знали, что наши средства гидроакустики по техническим возможностям уступают американским. Все знали, что наши АПЛ по уровню шумности и уровню акустических помех превышают американские подводные лодки. А раз это так, значит, объективно, наш командир АПЛ не мог предотвратить столкновение с иностранной подводной лодкой. Пожурят командира начальники за «случайное столкновение с иностранной подводной лодкой», тем более, что единичные случаи фактических столкновений были, потребуют «усилить» наблюдение в море, и на этом закончатся «репрессии» в отношении командира АПЛ. И «спишут» очередное навигационное происшествие на «безграмотных американцев». Доказать, что АПЛ столкнулась с льдом, торосом, айсбергом или тралом практически невозможно. Корпус поврежден, лед растаял, от трала может быть только след троса, который можно классифицировать как угодно. Значит – это неопознанная иностранная подводная лодка. Следы столкновений подводных лодок скрыть невозможно. Всегда будут вещественные доказательства такого столкновения. Остатки «чужой» краски, «чужие» металлические, резиновые предметы всегда найдутся на поврежденном корпусе нашей АПЛ. Ну и где вещественные доказательства 22 «столкновений с неопознанными иностранными подводными лодками»? Их нет. А если они есть и их скрывает руководство ВМФ или флотов, значит это должностное преступление. Где наши международные заявления по всем этим 22 столкновениям? Их нет, так как нет вещественных доказательств этого. Где международные заявления и ноты протеста по фактам «утоплений» американцами наших ПЛ К-129, К-219, К-141 «Курск»? Их нет, и не может быть, так как нет никаких доказательств этим случаям. Мы предлагаем американцам разработать нормативные документы по предотвращению столкновений под водой. При этом, в этих нормативных документах предлагаем американцам такие действия и обязанности сторон, которые начисто лишают американцев тех преимуществ в подводном кораблестроение, в технических и тактических возможностях атомных подводных лодок, которые они имеют на сегодняшний день. Ну и пойдут на это американцы? Ответ очевиден.
Почему происходили фактические столкновения под водой наших подводных лодок с американскими ПЛА? Американцы с середины 60-х годов 20 столетия начали создавать картотеку шумов наших боевых кораблей. На всех американских ПЛА были установлены бортовые классификаторы шумов. Имеемая картотека позволяла точно классифицировать объект шума, его государственную принадлежность, и то, чем он занимается в процессе плавания (обнаружить начало предстартовой подготовки, пуски оружия, изменения параметров работающих механизмов и пр.) Для того, чтобы создать такую картотеку, необходимо было собрать шумы наших кораблей с различных дистанций, с разных курсовых углов, на различных скоростях хода, при выполнении нашими кораблями различных учебно-боевых задач. Особенно это касалось наших ракетных атомных подводных лодок. Поэтому и лезли американцы почти под «брюхо» нашим подводным лодкам. А при внезапном маневрировании нашей АПЛ, в такой ситуации американцы теряли гидроакустический контакт и происходило столкновение. Показательный пример такого столкновения – это столкновение АПЛ К-314 Тихоокеанского флота с американским авианосцем «Китти-Хок» в Японском море. Только в этом случае, наша АПЛ «залезла под брюхо» американскому авианосцу. К-314 следила за действиями АВУ «Китти-Хок» находясь в центре ордера. В какой-то момент с авианосцем был потерян гидроакустический контакт. Командир решил всплыть на перископную глубину для уточнения обстановки. При всплытии акустик доложил командиру, что в кормовом секторе находится групповая цель, предположительно с авианосцем. Командир не принял во внимание этот доклад гидроакустика и продолжил всплытие. На перископной глубине командир нарушил правила осмотра водной поверхности и через 3 минуты последовал мощный удар в кормовой стабилизатор АПЛ. На скорости 10-12 узлов авианосец правой скулой ударил в гребной винт и левый кормовой стабилизатор К-314. АПЛ потеряла ход и под резервными движителями всплыла в надводное положение. Авианосец даже не почувствовал, что с кем-то столкнулся. Только после всплытия нашей АПЛ и обнаружения утечки авиационного топлива из своей пробитой топливной цистерны, на «Китти-Хок» поняли, что столкнулись с советской атомной подводной лодкой. Вся противолодочная оборона авианосца не обнаружила присутствия в центре ордера и прямо по курсу «Китти-Хок» следящей советской подводной лодки. Ну, а экипаж АПЛ К-314, из-за безграмотности командира, был в 20 секундах от своей гибели. Если бы АПЛ всплыла на 20 секунд позже, авианосец разрезал бы ее пополам. Повезло! В данном случае, наш командир АПЛ имел информацию об авианосце, а американцы АПЛ не обнаружили, но столкновение все равно произошло. А в случае, когда ни мы не слышим американца, ни американец не слышит нас, столкновения на малых дистанциях слежения неминуемы. Хотя у наших командиров подводных лодок бытует мнение, что американский командир ПЛА имеет техническую возможность определять глубину погружения нашей АПЛ, это не уберегает их от фактического столкновения. Значит, либо у нас ошибочное суждение о технических возможностях американских ГАК, либо американские командиры ПЛА безграмотно действуют при слежении в сложной ситуации.
Подводные лодки всех государств мира, где они имеются, как выполняли в мирное время разведывательные задачи в прошлом, так они выполняют их и сегодня, и будут выполнять в будущем. Технические возможности подводных лодок все время совершенствуются. Сегодняшние российские и американские АПЛ имеют относительно равные возможности обнаруживать АПЛ в ближней зоне самообороны. При грамотном маневрировании, эта зона обеспечивает возможность уклонения от столкновения в любых условиях плавания. При надлежащем наблюдении и своевременным реагированием экипажа на изменение обстановки в районе плавания, ни одна из АПЛ, как следящая, так и отслеживаемая, не столкнутся. При относительно равных технических возможностях, вероятность столкновения подводных лодок в подводном положении будет зависеть от морской и профессиональной выучки экипажей подводных лодок. Если наши командиры подводных лодок, при слежении за каким-либо объектом, во главу угла будут ставить вопросы скрытности плавания и скрытного слежения, а при этом не будет обеспечиваться безопасность плавания, тогда такое слежение в мирное время нужно запретить. Это положение должно быть предложено и нашим потенциальным противникам на переговорах по морским вопросам. Если мы не можем обеспечить надлежащее подводное, надводное и воздушное наблюдение в наших близлежащих морях, вблизи территориальных вод, это не значит, что там не будут находиться чужие боевые корабли. Значит нужно, в первую очередь, создать такое эффективное наблюдение в этих морях, которое позволит нашим силам сразу же реагировать на «незваных гостей», постоянно знать их положение и намерения. Тогда, в принципе, не должно возникать вообще никаких предпосылок к столкновениям в близлежащих морях подводных лодок в подводном положении. Тогда мы сможем обезопасить и свои морские границы.
Из всего вышесказанного можно сделать выводы:
1. Какой бы ни была совершенной сегодняшняя боевая техника, она не сможет в мирное время обеспечить безопасность плавания при слабой профессиональной подготовке экипажей боевых кораблей;
2. Профессиональная подготовка подводников должна быть такой, чтобы исключить в мирное время опасное маневрирование под водой при различных условиях плавания и выполнении различных учебно-боевых задач.
3. Прекратить создавать и развив
