Почему Россия в борьбе за Украину всегда уступает геополитическую инициативу Вашингтону
Пока же, несмотря на все усилия Кремля, очередной шаг к европейской интеграции остается для официального Киева вполне реальным.
Лидеры стран-участниц ЕС готовы поставить свои подписи под Соглашением об ассоциации с Украиной на предстоящем саммите в Вильнюсе, даже несмотря на тюремное заключение экс-премьера Юлии Тимошенко. А вдобавок новый посол США в Украине Джеффри Пайетт заявил, что высоко оценивает перспективу подписания Киевом соглашения с ЕС.
Невыгодная «война»
Выступая с торжественной речью в День независимости, президент Виктор Янукович подтвердил неизменность политического курса на ЕС, но не забыл упомянуть в позитивном ключе и Россию. Политики и дипломаты уловили в словах президента четкий сигнал: Киев не намерен пасовать перед Москвой, несмотря на очередную «торговую войну», но оставляет возможность для компромисса. Недавний визит украинского премьера Николая Азарова показал, что Украина не будет менять внешний курс.
В данной ситуации для Москвы экономический прессинг Украины — единственная возможность для игры мускулами. В среднесрочной перспективе такая «война» не выгодна не только Украине, но и России. Не стоит забывать, что через территорию нашей страны проходит несколько международных транспортных коридоров:
№1 Берлин — Краков — Львов — Киев, далее через Харьков — на Казахстан и по Транссибирской магистрали — к портам Дальнего Востока;
№2 Триест — Любляна — Будапешт — Чоп — Львов — Киев, далее через Днепропетровск, Волгоград — на Астрахань и далее по маршруту коридора «Север — Юг» в Иран и Индию;
№3 Дунай — Черное море — Азовское море — Дон — Волго-Донской канал — Волга — Каспийское море — Иран и далее по маршруту коридора «Север — Юг»;
№4 Хельсинки — Санкт-Петербург — Москва — Киев — Одесса.
Во-вторых, на территории Украины находится российский Черноморский флот, который нужно постоянно снабжать. При закрытых границах это сделать не получится. После того, как россияне перекрыли нам границу, крымские таможенники сообщили, что уличили российский флот в махинациях при растаможке ракетного топлива. Именно после этого сигнала таможенные ведомства двух стран сели за стол переговоров, после чего в СМИ появились сообщения, что украинские товары снова начали проходить через границу в штатном режиме...
Заметим, что на протяжении последних 20 лет в борьбе за Украину Москва постоянно уступала геополитическую инициативу Вашингтону. Проблема заключается в том, что Кремль слишком много внимания уделяет экономике, сыплет цифрами, рассказывая, какие миллиардные дивиденды получит Украина в случае полного вхождения в Таможенный союз (а в перспективе — и Евразийский союз), но начисто проигрывает Западу в последовательности во внешней политике. Энергетическая империя, которая выстраивается вокруг «Газпрома» и его дочерних предприятий, консервирует сырьевую модель российской экономики и тормозит любую ее модернизацию. В конечном итоге это оборачивается политическими фиаско.
Как все начиналось
Сейчас россияне не любят вспоминать, какой была их дипломатия до 1996-1997 годов. Тот период можно смело назвать затянувшимся «медовым месяцем» в отношениях Москвы и Вашингтона. В 1993 г. госсекретарь США У. Кристофер заявлял о готовности предоставить РФ статус полноправного члена НАТО, а бывший генсек альянса М. Вернер предлагал рассматривать Россию как союзника.
На консенсус с Москвой Вашингтон толкала необходимость разоружения ядерных государств — Украины, Белоруссии и Казахстана. США не могли допустить, чтобы вместо одной ядерной державы на постсоветском пространстве возникло еще четыре со спорными границами.
В октябре 1993 г. НАТО разработало программу «Партнерство ради мира» (ПРМ). Для участия в ПРМ были приглашены 25 государств, в том числе все страны СНГ. Если Украина дистанцировалась от Москвы в короткие сроки, то Беларусь волей истории осталась под контролем РФ.
ПРМ, принятая в январе 1994 г., не исключала принятие государств-участниц ОДКБ — военного альянса, созданного по инициативе Кремля. При этом Москве предлагалось принять участие в программе на общих основаниях.
Ситуация позволяла государствам СНГ маневрировать между ПМР и ОДКБ с целью обеспечения выгод на среднесрочную перспективу. В течение 1994 г. к ПМР присоединились Украина, Узбекистан, Киргизия, Казахстан, Грузия и Азербайджан.
Еще в 1993 году аналитики корпорации RAND выдвинули концепцию «нового стратегического соглашения между США и Европой» с целью преобразования НАТО. Ввиду неопределенности российской демократии предполагалось использовать Украину в качестве буфера между РФ и Европой.
При этом акцент был сделан на европеизацию Украины с ее будущей интеграцией в общеевропейские структуры (о членстве в НАТО прямым текстом не говорилось); кроме этого целью ставилось снижение вероятности появления такого украинского правительства, которое могло относиться к соседям с радикальным национализмом и ксенофобией.
В середине 90-х гг. ХХ в. началось продвижение данных целевых установок в жизнь. Украина — опора Запада на европейских рубежах постсоветского пространства, Азербайджан — в Закавказье, а центральноазиатский регион должен был «контролировать» Узбекистан. Дальнейшие события показали, что США поступательно двигаются именно в этом направлении.
Подходы американских специалистов по данной проблематике укладываются в постулаты наиболее авторитетной школы Realpolitik с целью поддержания баланса сил в стратегическом регионе. Реализуя данную программную установку, в 1997 году на саммите НАТО (Мадрид) альянс и Украина заключили Хартию об особом партнерстве; одновременно создавался консультационный совет Украина — НАТО.
Москва «проснулась»
Вашингтон с 1994 г. в своей геостратегии начал отходить от ориентации в первую очередь на Россию. Это способствовало повышению значения Киева в американской внешней политике. Если не считать проблемы ядерного разоружения, то Украину до 1994 г. практически «не замечали».
Уильям Клинтон, находясь в Киеве с официальным визитом в мае 1995 года, заявил: «США решительно поддерживают независимость Украины, которая все теснее интегрируется с Европой. Мы поддерживаем ее, ибо такая Украина интересует нас как ключевой политический и экономический партнер, а также как реальная сила стабилизации в Европе».
Таким образом, выкристаллизовался подход американского политического руководства к Украине, основанный на двух посылках:
1. Украина ранее уже была «самостоятельной» и только после попала под влияние «имперской политики Москвы».
2. Украинцы — уже сформировавшаяся нация в полном смысле этого слова.
Реальная политика США в таком случае сводится к необходимости содействовать евроатлантическим устремлениям Киева путем сокращения геополитического влияния Москвы.
С приходом в 2000 году к власти Владимира Путина позиция российских властей изменяется. По словам патриарха американской дипломатии Генри Киссинджера, отставка Бориса Ельцина стала результатом «умелой манипуляции российской конституцией, позволившей ему посадить на свое место воспитанного в КГБ протеже».
Заметим, что тот же Киссинджер, исследуя проблемы безопасности, констатировал факт: «Западу надлежит быть очень осторожным, чтобы не приближать границы своего объединенного военного блока вплотную к России».
Суть же проблемы заключается в смещении стратегических ориентиров самой системы координат безопасности — контроль над территорией. В XXI в. мы будем иметь дело не с классическим контролем над территорией: ввод воинского контингента, установление новой административной и политической системы, а с более «мягкими» рычагами.
При этом даже в случае применения Америкой военной силы (как, например, это было в Югославии, Ираке и т. д.) Москва ограничивалась только критическими высказываниями.
Таможенный союз: альянс неравных
Россия не оригинальна в попытках использовать экономические рычаги, чтобы удержать Украину в орбите своего влияния. Но ТС априори является союзом неравных, в котором Россия может диктовать свои условия, что очень настораживает действующее руководство Украины.
Между Кремлем и Киевом обостряются очередные «торговые войны». У любого, кто мало-мальски интересуется экономикой и политикой, может возникнуть резонный вопрос: если интеграция в ТС сулит Украине множество выгод, то почему команда президента Януковича не скажет Москве четкое «да»? Неужели нашей страной руководят недальновидные люди, которые отказываются от выгодной сделки?
Ответ прост: руководители обеих стран не доверяют друг другу. Вина в большей степени лежит на россиянах. Вспомним события трехлетней давности. Весной 2010 года Виктор Янукович и Дмитрий Медведев подписывают «эпохальное соглашение», продлив пребывание Черноморского флота РФ в Крыму.
В Киеве надеялись, что за столь широкий жест дружбы Кремль пойдет на пересмотр кабальных газовых контрактов 2009 года. Но этого не произошло. Украина поделилась частью своей территории, а взамен получила скидку на газ, которая в конечном итоге оказалась не столь существенной, как предполагали ранее.
Вдобавок центральные российские телеканалы, которые находятся под негласным контролем президентской администрации, на весь мир раструбили о «геополитической победе» Кремля. Киев оказался в очень неудобном положении. Во-первых, выражаясь простым языком, россияне «кинули» украинских партнеров. Во-вторых, публично выставили их проигравшей стороной в как бы партнерских отношениях.
От полного провала в данном направлении нас спасло то, что для переоснащения российского флота Москва и Киев должны подписать отдельное соглашение, но переговоры по этому вопросу пока зашли в тупик, что и неудивительно.
«Разноускоренная» интеграция
В отношении Украины Россия пока явно проигрывает борьбу на постсоветском пространстве. Стратегическое упущение Кремля заключается в том, что российские стратегии за годы независимости анонсировали уйму интеграционных проектов, но ни один так и не довели до логического завершения.
Понятие «постсоветская интеграция» вмещает в себя зону свободной торговли в рамках СНГ, Союзное государство России и Белоруссии, Таможенный союз, Евразийский союз, ШОС, ЕврАзЭС и ОДКБ. Россияне призывают украинцев одновременно ехать на разных поездах. Например, о Союзном государстве РФ и Белоруссии вспоминают только тогда, когда Путин встречается с Лукашенко.
Взаимодействие Москвы и Минска в сфере безопасности и сотрудничества осуществлялось в рамках Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Статья 4 договора предусматривала трактовку агрессии против одного государства-участника как агрессии против всех государств-членов ОДКБ.
Если сравнивать НАТО и ОДКБ, то можно прийти к следующему выводу: основатели альянса имели реальную угрозу в лице СССР, что являлось мощнейшим цементирующим фактором; в случае с ОДКБ данный фактор отсутствует, что служит одной из главных причин ее неэффективности. Мотивация у государств-участников при вхождении в ОДКБ были самыми различными, но прежде всего они ожидали гарантий безопасности исходя из достаточно узких интересов своих правящих режимов.
Ассоциация с ЕС — не панацея
В то же время не стоит рассматривать ассоциацию Украины с Евросоюзом и туманную на данный момент перспективу полноправного членства в ЕС как возможность для смены политических и финансовых элит.
С учетом разобщенности отечественной оппозиции и относительной слабости украинского гражданского общества вариант «оранжевой революции-2» представляется маловероятным.
История «цветных» революций показала, насколько горьким может быть разочарование «демократическим выбором». Не стоит идеализировать и американскую демократию. В одном конце света американцы могут воевать против очередного диктаторского режима, а на другом конце — вести с аналогичным режимом переговоры и выгодно сотрудничать.
Большинство украинских обывателей наивно полагают, что стоит нашей стране пойти только проевропейским курсом, как жизнь сама собой наладится: в страну хлынут дешевые европейские товары, резко повысятся зарплаты, урожайность зерна и надои молока, а чиновники перестанут брать взятки.
Нужно отдавать себе отчет, что европейские ценности, основанные на законности, порядке и защите частной собственности, не возникают сами по себе. Тут необходима социальная воля населения, которое санкционирует реформы и активно их поддержит. Ругать Россию и политику Путина — еще не признак цивилизованности.
Так что вопрос не только и не столько в том, будем ли мы в Европе (географически мы и так в ней), а в том, насколько мы сами европейцы.
